Евгений Соколов Живописец, член Союза художников России с 1965 года, заслуженный художник РФ (2007):
— Стараюсь писать природу, в которую человек не вмешивался, не переделывал под себя.
Я потому и прожил в Ферапонтово 40 с лишним лет, что дороги были плохие, и цивилизованный человек туда редко попадал. Господь подсказал мне этот путь, и я с него не свернул, какими конфетками не заманивали. В 60-е годы требовалось заводы и героев соцтруда писать, а я копировал Дионисия. Это сейчас асфальт положили, в монастыре экспозиции, экскурсоводы, пол с подогревом, люди повалили. А в 60-е был только хранитель-сторож. Он закрывал меня там на целый день, вешал снаружи замок. Я просил только: «Ты меня в пять вечера выпусти». И копировал. И так целыми днями в течение трех лет. Для своих красок я растирал ферапонтовские камни. Уверен, что и Дионисий со своими сыновьями при росписи храма Рождества Богородицы сами делал краски, используя местные природные пигменты.
— Вырос я в Вологодской области, станция есть такая — Чёбсара. Она и сейчас маленькая. Родители были рабочие. Конечно, в сельской школе я не знал, что такое гипсы, на которых учатся в художественном училище.. Но рисовал с раннего детства. Отец ушёл на войну, мать осталась одна с двумя детишками, была безграмотная, расписаться не могла. Она нигде не работала, только воспитывала меня с братом. В основном, я в учебниках с картинок копировал — многое нам дал преподаватель Сергей Максимович Смирнов, хотя специального образования у него не было.
Вместо бумаги мы брали утильсырьё. На станции были маленькие организации, которые свои квитанции, документы в папки сшивали. Год кончился — папки в сарай. А ведь с обратной стороны квитанции чисто! Мы пронюхали это, доски у сарая отрывали и доставали папки. Иначе после войны нати ничего нельзя было. В голове-то я ещё не понимал, что такое художник. Но зародилось у меня, что я стану художником, и вот можете себе представить — добился этого.
Отец с войны не вернулся, мать после войны погибла. Попал я на три года в детский дом музыкально-художественного воспитания в Ярославле, оттуда — в Ярославское художественное училище. После войны в Советском Союзе было три детских дома для одарённых детей — в Ярославле, в Питере и в Горьком. Агенты по Союзу ездили и выбирали талантливых из шестилетних детей. Из тридцати учеников, которые были на первом курсе нашего училища, лишь пять человек стали художниками. Из них только трое выжили.
Никто тебе ничем не поможет, если внутри у тебя нет этого зерна, которое прорастает, несмотря на всю нужду, недоедание, недосыпание, быт разрушенный-нарушенный. Были, скажем, в Ярославле обеспеченные дети, хорошо питались. А мы как? Я поминаю Хрущёва добрым словом за бесплатный хлеб в столовых. Мы — пять-шесть человек — приходили в рабочую столовую ярославского завода (ОПРЗ), на котором паровозы ремонтировали. Никто нас не выгонял. Там нарезанный хлеб на столах горой! Я каждый раз заказывал пять-шесть стаканов чая — он копейки стоил, стипендии хватало. Мы и с чаем хлеба съедим, и полные карманы набиваем. Время такое было, всю жизнь приходилось бороться за выживание.
После училища поехали по разнарядке с другом в Сибирь. Нам подъемные дали, по-моему, 140 рублей. В детдоме — подушку, простыни, байковое одеяло, смену белья. Ну и поехали. Через трое суток вышли в Кемерово. Ёлки-палки! На одной стороне вокзал, а на другой стороне металлургический комбинат. В воздухе заводская пыль. После Ярославля-то. Боже мой! Куда мы приехали? А нам еще дальше — в Ленинск-Кузнецк. Там в РОНО говорят: «На шахту требуются как раз преподаватели». Страшно мне стало. Я говорю другу: «Знаешь, Володька, что? Я удеру». Денег было совсем мало, только на обратную дорогу. На вокзале купил стакан сметаны, съел без хлеба. Думаю, куда ехать, в Ярославль? Я подъемные получил. Это по тем временам тюрьма, если ты не приехал на работу. На родине ни родных, ничего.
Поехал в Череповец. Там строили в 1959 году первую доменную печь. Город только строился, пятиэтажных домов совсем не было. Около вокзала в частный дом постучался, бабка вышла. «Пусти ночевать, бабушка». — «Нет, я тебя в дом не пущу. Ночуй вон в сарае». Сарай дощатый, там куры, сено. Неделю в этом сарае жил. Ну и начал скитаться по частным квартирам. И работать по детским садикам. Каждому ребенку писал на горшке и на шкафчике одну картинку — или лошадку, или цветочек. Садиков много, работы много. Потом художественная мастерская образовалась, где в основном писали портреты политбюро для демонстраций. Туда и устроился.
Три года соц. реализмом занимался для того, чтобы стать членом союза художников. В 1964 году прочитал в газете, что в Москве — Первая всесоюзная молодежная выставка открывается. Написал большущие холсты, сам погрузил на поезд, отправил. Три работы у меня прошли. После второй выставки приняли в союз художников. Можно стало в открытую выходить — уже не посадят за подъемные. И стал я с весны до зимы в Ферапонтово уезжать – подальше от индустриализации и демагогии. И писать природу.
Из всех талантливейших людей, которые закончили наш детский дом, приспособиться к жизни смогли единицы. В детдоме не знали нужды той, какая даже в родных семьях была. Жили на всём готовом. Обязанность одна: музыканты занимались музыкой, художники — рисованием. И когда выходили на свободу, где самому на кусок хлеба надо зарабатывать, большинство не смогли прижиться. Ведь у нас до сих пор такого нет: «Ага, он талантливый — ему надо помочь». Возьмите Сибирь — сколько там талантливых людей! Кто их знает? Да никто! Жили, умерли — никого это не интересует.
[su_custom_gallery source=»media: 759,753,757,751,749,748,747,746,745,744,743,742,741″ limit=»22″ width=»900″ height=»600″ title=»never»]
Соколов Евгений Александрович родился 7 января 1937 года в посёлке Чёбсара Вологодской области. Учился в Ярославском художественном училище (1954 – 1959) у М. Л. Кичигина.
С 1979 года постоянно живёт и работает в Вологде. За долгие годы он, подлинный ценитель и знаток древнерусской живописи, собрал богатую коллекцию икон, включая ценнейшие произведения XVII века, и безвозмездно передал всё своё собрание Вологодскому музею-заповеднику
Произведения художника находятся в Вологодской областной картинной галерее, Череповецком музейном объединении, музеях-заповедниках и краеведческих музеях Вологодской области, в частных коллекциях в России и за рубежом.
Главная тема его творчества — чистая, одухотворенная красота нашей северной природы и ферапонтовской земли, где создавал когда-то свои удивительные фрески небесный Дионисий.